Капитаны в последнее время летели, как птицы - трое за сто один год, шутка ли, да и не похоже. Самое главное, чтобы оставшиеся не вылетели кто куда, а вариантов было немного – либо найдется очередной предатель, либо по великой случайности превратятся в пыль. Но тут надеяться было на что, да и Айзен, может быть, могущественный, а только когда-нибудь его вышибут, тут уж без шансов.

Вот они и трепещутся.

Урахара не особо любит безрассудных и необдуманных поступков. Особенно неоправданных. Да и все уже поняли, что началась война, прямо по людскому шаблону, и перелицевать Совет было уж совсем не лучшей идеей. Как говорят – не сломано, так и не чини. Но идея зародилась в голове Урахары еще давно и не давала ему покоя. 

Исход битвы с арранкарами ему был давно понятен и, что уж говорить, он примерно знал наперед, кто из них может помочь осуществить его замыслы. И, конечно же, он прекрасно понимал, на что шел и что все просто так не дастся. Придется помучаться. 

Готей не поймет.

Все шло и идет отлично, по накатанной колее. Осталось только закрепить. Отработанная схема: натаска арранкара под его надзором; начальная боевая подготовка Ассаи в фехтовании и кидо, за которым никто не следил, так что придется начинать с уровня первоклашки; результаты – и серьезное совместное обучение. Неторопливо, но неостановимо. 

Ассаи еще не в курсе, конечно, но поругается и успокоится, пропустить ее ругань сквозь уши с нелепой улыбкой он может. Да и играть на Готей ей надоело уже давно, а тут еще и он.

Только выбора у нее нет.

- Киске?– Урахара приоткрывает глаз, вырываясь из раздумий порывом легкого холодного ветерка с улицы от распахнутого седзи.– Поговорить надо,- высокий белокурый парень бесшумно закрывает за собой седзи, выпрямляется и смотрит на Киске, ожидая его приглашения. 

Породистый.

Как-то сказала Ассаи, и Урахара усмехается, замечая горделиво поднятый подбородок, серьезный, почти рассудительный взгляд глубоких синих глаз и до неприличия больших зрачков. 

- А Совет в курсе, что ты тут задумал?– парень проходит к столу и садится напротив мужчины, расплывшегося в улыбке от его слов. 

- И как ты догадался, Скуруо-сан? Ну-ка, ну-ка, выкладывай,- веер шелестит, складываясь, Урахара кладет его на столик и наклоняется чуть вперед.– И нет, это вряд ли.

- Почувствовал,- серьезно выдает он.– И ты думаешь, что они не узнают? Вдруг есть какой-то заговор?– парень хмурит брови.

- Нет, и вот это вряд ли,- заговор в Готее был, да, но за него Урахара не беспокоился: благо сам в нем участвовал.– Я не сильно беспокоюсь на этот счет,- мужчина выдерживает паузу, буравя юношу таким взглядом, что тот от такого внимания, начинает кукожиться и словно становится в два раза меньше. 

- А я вот думаю о совершенно обратном. И вообще не собираюсь в этом участвовать.

- А зря, Совушка-кун,- Киске собирается было продолжать, но оказывается быстро перебитым.

- Сколько раз я тебя просил не называть меня так!– продавец улыбается. Что и следовало ожидать. Скуруо был как бочка с порохом: очень взрывоопасным. В такие моменты он терял самообладание и свою аристократическую выдержку, но очень быстро приходил в себя, делая вид, что ничего не было. Сейчас был именно такой случай. 

- Прости-прости, Скуруо-сан,- но именно это продавца и забавляло. Махая рукой, прикрывает лицо веером, делая вид, что ему неловко.– Но для заговора ты мне тут и нужен. Ты уж прости, выбора нет никакого. Да я так посмотрю, ты ситуацию и сам оценил?

- Если ты о том, что у них там война, а мы как салаги из академии - так это уж в полный рост,- кивает он.- Я вот так и не понял, что мы вообще можем делать-то в случае чего?

- Выносить предупреждения. Только не очень громко. Или…- Урахара оглядывает комнату, результат, похоже, его устроил.- Или делать свою работу, не афишируя этого.

- Тайком значит? Решил сыграть в игры Готея? Хотя тут я с тобой согласен. 

Что говорить, Урахара остался приятно удивлен. Идея так и носилась в воздухе, вот Скуруо ее и подхватил, пусть брезгливо морщась, но подхватил. Он у нас интеллектуал, ему положено. И правда, чего проще - ответить боевкой на боевку, шинигами на шинигами и арранкаром на арранкара?

- Ну да, в обход Готея с его бумажками и Совета с их голосами,- Киске кивает. 

- Ты, думаю, понимаешь, что такие операции будут, в основном, твоим делом. Я постараюсь вытащить из архивов у Маюри информацию и обозначу цели, но боевой состав на тебе.

- А вот тут я не согласен, Скуруо-сан,- Урахара, конечно, был бы не против, лишние руки никогда в таких делах не помешают, но по неопытности в таких делах Скуруо точно где-нибудь напортачит. Ему лучше сидеть на месте и переваривать уже полученную информацию. Он хоть и умен, но воспринимать его всерьез еще никто не осмелился. 

- Это еще почему?– спокойным тоном говорит юноша.

- Да потому, Скуруо-сан,- Урахара выдерживает очередную паузу, но, прекрасно осознавая, что сейчас не для потех время, продолжает.- Не для тебя такая грязная работенка, да и опыта в таких делах нет. Вот твой младший брат для таких вещей просто со-о-оздан. Да и тем более, если кто-то заметит, то мы все уйдем сначала в «Личинку», а потом уже и на висельницу.

- Ясно. Кстати, что насчет арранкара? 

- Всего понемногу, Скуруо-сан, всего понемногу.

- Я должен знать,- вздыхает настолько тяжело, что Киске кажется, что еще чуть-чуть - и он бы на самом деле взорвался. Глупая и несуразная метафора, но ему она нравится.– Ты же еще никому из нас не говорил, что задумал.

- Говорил,- усмехается он, и юноша поджимает губы.– Твоему младшему брату, Скуруо-сан, он из вас троих самый адекватный, да и голова к тому же. Вот его-то я просветил без всяких колебаний,- иногда по Скуруо не угадаешь, что да как - создается впечатление, что он напряжен постоянно, даже думает, кажется, с видом поднятого с лежки льва. Вот сейчас сидит, и венка у него на шее чуть дергается. Ну а Скуруо далеко не дурак, только вот, когда злится, соображает туговато, но как остынет - совсем другое дело. Да и сам уяснил еще очень давно, что если Урахара что-то и задумал, так просто не узнаешь, когда тот только заговорил об арранкарах.

- Хорошо, но все на твоей совести, имей в виду,- конечно, он понимал, что ляпнул глупость. Урахара и совесть? Что за шутка. Но кто знает, что у него на уме. 

- Да уж не студент,- улыбается тот.

- Отлично. Вот еще что. Ты у нас все-таки бывший капитан, так что старайся набирать из бывших учеников.

- Милые молодые идеалисты? Что может быть лучше?– веер шелестит, Киске смотрит на того, как на муху в паутине.- Да подобрать-то я подберу. Народ понадобится разный и проверенный временем. Человек шесть, думаю, хватит,- народ нужен был для страховки, и Киске уже подметил, кто ему нужен. Тем более, если набрать слишком много, будет явно не к добру. 

А идея, пришедшая в голову Киске-сана, по нахальству сильно перебивала всего молодого Скуруо. Потому-то, думал он, заверяя всех вокруг, эта идейка наверняка сработает.

- Что же, думаю, делать мне тут нечего. Больше я от тебя ничего не добьюсь, поэтому,- Скуруо поднимается, делает шаг назад, окидывает комнату взглядом, действия четкие, будто годами отработанные. 

- Скуру-у-уо, погоди-ка,- знакомый донельзя голос заставляет его остановиться. За спиной тихое урчание, еле слышный скреб по татами. Парень оборачивается, громко сглотнув.– У меня к тебе дело.

Черная кошка усаживается на подушку, затем разваливается и сверкает желтыми глазами.

- К-к-о-о-ошка,- нервно протягивает Скуруо, словно перед ним не маленькое животное, а целый прайд голодных львиц. 

- Ты чего это, Скуруо-сан?- можно подумать, наигранное удивление в духе Киске, но не сейчас. Вновь прикрыв лицо веером, серыми глазами изучает напуганное лицо юноши, словно пытаясь найти что-то еще. 

- Садись давай,- Шихоин быстро проскальзывает за створки седзи и, скрывшись там, продолжает.- И мне с тобой поговорить надо. Как разобрался, что дело нечисто?– Йоруичи выходит на свет, поправляя рукава кофты.

- Вы?– парень рухнул на пол и, облегченно вздохнув, провел рукой по лбу. Женщина ехидно ухмыляется, усаживаясь на свое место. 

Киске незаметно подходит к Скуруо и очень сочувственно, все так же прикрывая лицо веером и пряча глаза в тени шляпы, спрашивает.- Травма детства? 

- Да-да, травма…- не задумываясь, повторяет он.– Стоп. Какая, черт возьми, травма!?– дошедшие до него слова раздражают, но он же знал, куда идет и что этого не избежать. Шихоин почти смеется, глядя на него.

- Взрослый мужик, а кошек боится! 

- Ну спасибо, знаете ли. И зачем я вам понадобился?

- Полегче,- женщина поднимает ладонь.– Во-первых, я тебе все же не начальство, а во-вторых… с чего ж ты так об Ассаи волнуешься?– Йоруичи знала, что волнуется он не просто так. Он всегда о ней волнуется, даже тогда, когда этого делать не следует. Но чего уж, вопрос был поставлен немного иначе, и Скуруо это понял.– Решил, что против вас всех что-то затевается? 

- Да не такой уж я и дурак, чтобы об этом думать,- заключает он, смотря прямо в желтые глаза. Она с ним играется, а он и не удивлен.– Реацу. Ее реацу немного изменилась, этого нельзя не заметить. Да и арранкар.

- Оценил, значит?– Скуруо кивает под гадливый смешок.

- Если бы не твое вмешательство, Киске, он бы убил ее. Калипсо не могла с такой легкостью подавить его. Она слаба, не вам мне это рассказывать.

Калипсо

Йоруичи усмехается.

- Вообще-то Калипсо для тех, кто не хочет, чтобы на них…- осмотрелась, выбирая угрозу пострашнее,- чтобы на них рухнула эта вешалка. Предлагаю называть меня Ассаи!

- Йоруичи-сан?– Киске насторожился.- Что-то не так?

- Да нет,- улыбается она.– Вспомнила тут кое-что.

Flashback

Катана дернулась и прилетела ему прямо в голову. Почти железной и тяжелой гардой в висок. 

Впрочем, тоже мне, загадка века!

Если бы я, фыркнув, не выплюнула показавшийся раскаленным рис ему в лоб, то обязательно рядом перевернулась бы соусница - ему на пояс. Или слетела бы тарелка - на торчащие из потрепанных рукавов толстые ладони. Или со звоном бы грохнулась со стола чашечка, щедро плеснув саке на аккуратные, хоть и сильно поношенные, хакама. 

И все тут же бы посмотрели на меня.

Рядом со мной почему-то всегда все падает, ломается, переворачивается и прилетает кому-то если не в лоб, то в глаз. Или еще куда.

И все сразу же на меня смотрят.

Кто-то укоризненно, как Скуруо. Кто-то сочувственно и понимающе, как Рюдж. Кто-то едва сдерживая неприязнь, как та бледная коротышка. Что тогда было? Ах да, ваза с цветами! Осколки так и брызнули. Нет, ладно бы еще на ногу, это бы я поняла: больно. Но ведь не попало. Нос-то воротить зачем?

Но таких взглядов - восхищенных и радостных, мне пока видеть не доводилось. А она именно так и смотрела. А потом прошептала с хитрым видом:

- Ух ты, здорово! Точно в цель. 

- Да, в цель… а я…

- Помню-помню, Калипсо.

- Вообще-то Калипсо для тех, кто не хочет, чтобы на них…- осмотрелась, выбирая угрозу пострашнее,- чтобы на них рухнула эта вешалка. Предлагаю называть меня Ассаи!

- Ассаи?– задумалась на секунду.– А может, лучше Липсо? Мне кажется, так красивее. Ты ведь не против? 

Липсо? Нет, конечно, так красивее. Только это ведь наше с Рюджи имя. Тайное, как у тех индейцев, про которых мы как-то читали вместе. Так меня больше никто не называет.

Или все-таки разрешить? Почему-то вдруг захотелось впустить эту Шихоин в свой мир. Может, именно ее там и не хватало... с этой лохматой прической, желтыми глазами и с умением по-детски смеяться?

- Конечно, Липсо - куда красивее,- улыбка у меня сейчас наверняка глупая, ну и ладно.

Йоруичи улыбнулась в ответ.

И тут же на нее свалилась вешалка.

И причем тут я?!

Я ее даже не трогала!

End Flashback

***

На этот раз пробуждение было более быстрым, но не менее мучительным. Гриммджо вскакивает и, сшибая все встречные сундуки, кидается вниз, в ванную.

- Поймаю дрянь – голову оторву,- обещает он, отвалившись, наконец, от унитаза и припомнив ехидную физиономию шинигами.– А лучше – заставлю пить собственную хрень,- радовало, что тошноты больше не было.

Он умывается чуть теплой водой, избегая смотреть в зеркало, и после возвращается на чердак. Судя по теням, было около трех часов. Обессиленный, он рухнул на матрас. Хочется забиться в угол, спрятаться от солнечного света и заснуть лет эдак на пять, но Гриммджо заставляет себя сесть и проанализировать ситуацию. Так. Оказался в гостях у шинигами, еле живой после отравления – это минус. Наконец стал свободным и никому ничего не обязанным – это приятный плюс. Вовремя он вспомнил про Айзена. 

- Чтоб их,- отрешенно бормочет. 

«Скажи спасибо, что живой»,— ворчливо говорит внутренний голос.

Да уж. Кроме того, задерживаться он тут не собирается. Выходить на свет еле живым, чтобы гребанные шинигами поймали его за яйца? Пожалуй, затея более чем рискованна. В сущности, затуманенный отравой мозг срабатывает неплохо. Оценив свои нынешние силы, шансов было никаких. Так что давайте, дети, вознесем хвалу Ками и за малые милости.

«Раньше бы, не задумываясь, вылез. Поумнел, что ли?»- все тот же голос.

- Заткнись, женщина. Тебя только сейчас не хватало,- рычит он в ответ. 

Желудок жутко скручивает, и Гриммджо вспоминает про тарелки с едой и заставляет себя подняться. Странно, конечно, давно он не тешил свой организм человеческой пищей. Последний раз это было… когда он был еще жив, точно. Хорошо шинигамским шавкам, им-то охотиться не надо. А вот ему бы не помешала парочка пустых. Джагерджак сумрачно усмехается. Охота на охотника. Да, паршивый месяц выдастся. А, вон и обед. Он шагает было к тарелкам, но при одной мысли о еде желудок испуганно сжимается, и Гриммджо замирает на полпути. Ну, нет, так нет. Вдруг замечает, что кувшинов в этот раз два. 

Проверим.

В одном вода, а вот в другом… сок. Вы только посмотрите, какой добрый мальчик. Гриммджо вновь криво улыбается. Ничего, сволочизм – дело наживное, уж об этом-то он кое-что знает.

Тщательно обнюхивает воду и осторожно пробует на наличие еще какой-нибудь гадости – просто так. Скоро это процедура войдет у него в привычку. Только после этого напивается – не торопясь, хотя тошнота не вернулась. Зато опять захотелось спать. Что ж, в кои-то веки он может себе это позволить. 

Засыпая, успевает подумать, что от воды во рту как будто остался сладковатый привкус.

***

Просыпаясь на этот раз, Гриммджо наконец-то чувствует себя живым. Еще полусонный, с закрытыми глазами он сумел определить, что по времени сейчас раннее утро, вечером был небольшой дождь, а за окном шумят гребанные птицы. Делает глубоких вдох. Пахнет цветами, сильно пахнет цветами и еще чем-то. Еще раз вздыхает и замечает, что к цветочному аромату примешивается какой-то тяжелый дух – словно от больного человека. Джагерджак открывает глаза и садится, медленно и плавно. По-прежнему ощущается слабость, но головокружение прошло. Он вновь принюхивается. Кажется, с липкой испариной вышли остатки какой-то тонизирующей дряни. Это надо срочно смыть. Он встает и осторожно потягивается. Разминает затекшие конечности, где-то что-то хрустит, принося облегчение. После направляется к выходу, старательно огибая сундуки и думая, как же все-таки приятно владеть своим телом.

***

Душ окончательно приводит его в чувство. Простыней на этот раз больше не нашлось, зато нашлись тесные, но все-таки штаны. И еще какая-то рубашка, явно предназначавшаяся ему, но без нее и так хорошо. Родной простыней вытирает отросшие волосы, а затем рукой стряхивает капли воды со смуглой кожи. 

- А теперь – момент истины,- объявляет Гриммджо в пустоту и встает перед зеркалом. Своего отражения он не видел уже давно.

Н-да.

- Паршивый видок,- бубнит он и чуть поворачивает голову. Скулы, кажется, вот-вот прорвут кожу. Судя по всему, шинигами вогнали в ступор не угрозы, а его физиономия. Опирается о раковину и наклоняется вперед, всматриваясь в собственное отражение. Голубые глаза чуть запали и казалась какими-то темными и пустыми, а с таким взглядом в толпе хрен затеряешься. Запускает пальцы в быстро подсыхающие волосы, перебирая уже порядком отросшие пряди. Ну охренеть теперь. Спутались. Надо же. Несколько больших колтунов, от которых так просто не избавишься. Что ж, это можно оставить на потом. Гриммджо выпрямляется и взгляд скользит ниже. След на плече от байды Джируги почти прошел. Шрамы на груди. Вот этот, у правого соска, совсем свежий. Джагержак морщится, касаясь его. 

Ничего, заживет.

Ожег на боку. Так и не увернулся от гетцуги. Принимается изучать спину. Так, ну эти совсем старые. Он тогда получил хороший урок и больше спиной ни к кому не поворачивается. Наверно, еще одна причина, почему и жив до сих пор. 

- Что ж, осмотр закончен: все на своем месте и ничего не прибавилось. На этот раз,- донельзя знакомый голос прямо за спиной. Женский, но немного низкий. Совершенно спокойный, без нервных ноток, но…

- Ты каким местом вылезла, женщина?– не оборачиваясь, спрашивает он, стараясь не смотреть в еще запотевшее зеркало. 

- На данный момент можешь считать меня плодом своего затуманенного рассудка, если так легче,- Пантера. Ее для полного счастья только и не хватало. А она сидит на бортике ванны, закинув ногу на ногу, с гордо поднятым подбородком и ровной спиной. Как же, ведь Пантера – это грация, и, даже несмотря на это, этой женщине не страшно замарать руки в чужой крови. Перекусить зубами кому-нибудь глотку, разодрать на мелкие кусочки. Пантера же хищник.

- Заткнись, и без тебя тошно.

- Я помочь пришла,- выдает она ровным тоном. Джагерджак закрывает глаза и выдыхает, прислушиваясь к тихим шагам Пантеры.– Я ведь никогда не делала плохо,- он чувствует, как теплые ладошки касаются спины, проводят по плечам, затем вдоль спины, касаясь каждого шрама. Гриммджо чувствует облегчение, как реацу закипает с новой силой. Как она циркулирует внутри, гоняет горячую кровь по венам. 

Пантера приводит его в чувство. Если бы не она, он бы, наверное, окончательно и бесповоротно сошел с ума.

Подняв голову, в зеркале видит свое диковатое лицо и лицо этой женщины, чьи ярко-голубые глаза хищно смотрят на него. Уходить она не собирается, значит, не все сказала.

- Чего еще?– проклиная все на свете, лениво спрашивает, мечтая вновь оказаться в кровати.

- Почему ты не убил девчонку? Она должна сдохнуть,- рычит Пантера, царапая ногтями его плечо. Готовая уже впиться зубами в плоть хозяина из-за переполняющего ее чувства обиды и ярости.– Она должна подыхать долго и мучительно. Почему она еще…- лбом упирается о его спину, едва доходя тому до плеч. Стискивает зубы в бешенстве, потому что девчонка, она унизила их и…

- Заткнись. Заткнись. Заткнись!– срывается на крик, и в тот же момент спины касается холод. Ни теплых рук на плече, ни горячего дыхания в спину, ни самой Пантеры. Иногда она слишком послушная, что Джагерджак морщится. 

- Ты, конечно, парень грозный,- обращается Гриммджо к своему отражению.– Но я все-таки рискну и расчешу тебя,- и, поджав зубы, принялся искать то, чем можно было разрезать колтуны. 

В шкафчике нашел какой-то маленький нож. Самое то. Принявшись раздирать спутанные волосы, пару раз подумал: а правда, почему он девчонку-то не убил? 

***

Когда он возвращается на чердак, то обнаруживает там незваного гостя: шинигамская шавка задумчиво бродит вдоль сундуков.

- Опять ты,- буркнул Гриммджо, проходя к кровати и борясь с желанием ускорить шаг и придушить ее прямо тут. Водные процедуры измотали его до невозможности, сердце частило, вернулась слабость.

- Где ты был?

- Предавался разврату и гигиене,- Джагерджак осторожно опускается на матрас и почти не удивляется, когда шинигами уселась на облюбованный всеми пуфик.- А ты все никак не налюбуешься? Или решила стать моим личным надзирателем?

Ассаи не отвечает, лишь обводит комнату задумчивым взглядом. 

- Почему ты не ешь?

- На диете я, не видишь,- вновь поднявшись, хлопает себя по выпирающим ребрам. В брючном ремне ему пришлось проковырять дополнительную дырку, а рубашка, хоть и пришлась впору в плечах, но болталась на нем, словно хламида. Шутки шутками, а надо бы поесть. К счастью, желудок утихомирился и на предложение поесть отреагировал сдержанным одобрением. Гриммджо поднимает крышку. Мясо. Великолепная отбивная, такой он уже давно не пробовал. Крышка с грохотом возвращается на место. Нельзя. Так, а тут что? Тушеные помидоры и спаржа. Это подойдет.

Ассаи с изумлением наблюдает, как арранкар вдумчиво жует вареные овощи. Зрелище еще то.

- Вегетарианец, что ли?

- Ага. С рождения,- ворчит тот, безжалостно размазывая очередной помидор в томатное пюре.

- Тогда скажу, чтобы приносили тебе только вареный шпинат,- зло обещает она. 

- Только попробуй!– вскинулся Джагерджак. Они обмениваются быстрыми взглядами и одновременно фыркают.

- Мясо мне пока нельзя, потерял слишком много сил,- на секунду задумывается, а какого такого черта он оправдывается перед этим созданием? 

- Понятно.

- Да неужели?

Ассаи вновь промолчала. Гриммджо выжал на спаржу половину лимона, но после первого же кусочка понял, что больше в него просто не влезет. Отодвигает блюдо, откидывается назад, опираясь локтем о плоскую подушку, и глядит на Ассаи.

- Плати.

- А?

- Я говорю: раз уж ходишь сюда, как в зоопарк, так плати за посещение.

Ассаи на это замысловатое предложение убраться реагирует очень неожиданно: моргнув и улыбнувшись.

- Тебе платить.

- М?

- Ничего,- лаконично отвечает она.

Непробиваемая какая-то девка. То ли непробиваемо тупая, то ли упрямая. Скорее уж, второе. Тупая бы в военной свистопляске не выжила. Взять, что ли, ее за шкирку, да и спустить с лестницы? Нашла, тоже, себе развлечение. Нет, лень. Ладно, что того сопляка не привела с собой, а то бы он… Нет, смешно это – с сопляками воевать. Гриммджо щурится, разглядывая ее. Девка то одного с ним возраста, тоже где-то под двести есть. Правда худая какая-то и больно мелкая. 

- Как ты туда попал?– внезапно спрашивает Ассаи.

- По лестнице.

- Я про Эспаду.

- Руками и ногами, представь себе.

- Да ладно?– удивленно спрашивает та. Явно не обошлось без иронии. 

Джагерджак морщится.

- Почему люди вместо того, чтобы шевелить мозгами, предпочитают задавать глупые вопросы?– обращается он к спарже. Спаржа же предсказуемо промолчала и на вопрос не ответила. Видимо, спаржа куда умней, и ей просто не хочется тратить время на тупые вопросы. Она раздумывает о смысле жизни спаржи.– Ты уже знаешь, кем я был?– это уже Ассаи. Та кивает.– Остальные были ничтожными сопляками, достойные только подохнуть. 

Джагерджак замечает краем глаза, как шинигами понимающе усмехается. Это еще с чего?

- А теперь выметайся,- почти спокойно говорит он, закрывая глаза и отворачиваясь к стенке. Половицы скрипнули, люк, ведущий на чердак, хлопнул, и послышались отдаляющиеся шаги. Ушла? Да не может быть. Джагерджак поворачивается и чуть приподнявшись, смотрит на люк в полу. На самом деле ушла. Что ж, куда лучше без нее. Гриммджо пожимает плечами и уже было поудобней устраивается на кровати, как оглядывает этот загроможденный чердак. Все-таки противно сидеть в куче мусора, подобно крысе. Он усмехается: 

Становишься привередой, парень.

Впрочем, можно и прибраться, расчистить место для тренировок. Надо же чем-то заниматься целыми днями. Гриммджо даже не пытается отделаться от мысли, что за последние сто с лишним лет из-за всей этой травли у него сформировалось что-то вроде инстинкта: движение – это жизнь, сидеть на месте нельзя. А после раздумий принимается растаскивать хлам по углам. Пыль стоит столбом, Джагерджак фыркает, чихает и поэтому упускает момент, когда крышка люка вновь захлопывается. 

- Что ты делаешь?– брезгливо спрашивает Ассаи, застыв на пороге.

Гриммджо закатывает глаза. Гениальный вопрос.

- Ты не поверишь: расчищаю мусор.

- Зачем?

Отвали.

Хочет ответить Гриммджо, но в рот тут же набивается пыль. Он сплевывает, молча ухватываясь за руки какой-то мраморной дуры и волочит ту в угол. Шинигами, постояв какое-то время, с независимым видом усаживается на пуфик, скрещивая руки на груди, и начинает наблюдать за уборкой. Джагерджак только стискивает зубы. Пыль, кажется, проникает в поры, жгучий пот попадает в глаза, но он упорно ворочает сундуки, интуитивно ощущая, что мышечные усилия выгоняют из организма остатки ядовитой херни. 

В какой-то момент стягивает с себя влажную рубашку – становится жарковато. Девка по-прежнему сидит, словно памятник самой себе, и следит за ним настороженными светлыми глазищами. Проходит мимо нее, а она чуть морщится, тонкие ноздри затрепетали. Ах так. Не нравится, значит, как пахнут потные мужики? Какого же хрена расселась, спрашивается? Он уже понял, что упертую девку так просто не выставишь, а игнорировать, как он планировал, не получается: вроде сидит, ничего не говорит, а все равно раздражает. 

Джагерджак подхватывает какую-то изъеденную молью ветошь – ковер, судя по размерам - и, проходя мимо Ассаи, незаметно тряхнул ее, обдавая ту клубом едкой пыли. Шинигами закашлявшись, вскакивает на ноги и пытается прожечь его гневным взглядом. Ухмыляясь в открытую, Гриммджо невозмутимо упихивает ветошь за сундуки, и тут пыль залетает ему в нос. Когда он кое-как прочихался, то видит, что Ассаи, в свою очередь, разглядывает его с ехидной усмешкой. Он уже приоткрывает рот, чтобы послать ее куда подальше, но та опять удивляет: окидывает взглядом неразобранные еще завалы, берется за ближайший сундук и тащит его в угол. Джагерджак, постояв немного с открытым ртом, наблюдал, а потом плюнул на нее и подхватил пару рассохшихся стульев.

Даже вдвоем они провозились несколько часов. Гриммджо все подмывало спросить, зачем этой дуре хранить хлам, достойный старьевщика, да и с чего она решилась ему помочь? Но первым он заговаривать не решался, да и расчищает он только для себя. Когда уходить будет, придаст чердаку его первоначальный вид, а пока… на время пойдет. Да и, может, девке наконец-то надоест возиться в грязи, и она уйдет. Но шинигами, пыхтя, продолжала таскать вещи – так, словно у нее нет "шинигамской силы”. Гриммджо пару раз подумывал, но потом плюнул: пусть надорвется, если настолько глупа. 

В результате пару самых больших сундуков они тащили вдвоем, все так же молча. В конце концов, хлам был свален вдоль стен, и они остались посреди огромного пустого пространства, оба вспотевшие и перемазанные по уши. Гриммджо искоса глянул на Ассаи и, обнаружив, что та кажется странно довольной, фыркнул. Она выбирает паутину из светлых волос с таким видом, словно ее это страшно забавляет. Гриммджо качает головой и принимается отряхивать брюки. А девчонка тем временем достает из кармана какой-то ножичек. Джагерджак, ощутив на себе взгляд, равнодушно обещает: 

- Руку сломаю.

- Почему?– Ассаи опускает руку. 

- Не люблю, когда в меня херней тычут. Нервный я.

- Всего лишь нож,- та пожимает плечами и, подумав, кидает его в сторону кровати. 

Гриммджо фыркнув на нее, подбирает сброшенную рубашку и принимается обтираться – пот льет градом. От раскаленный крыши идет такой жар, что стоит подумать о переезде в ванную. Он уткнулся лицом во влажную ткань, решив, что новая рубашка ему, пожалуй, не понадобится.

Ассаи, не медля, уже продвигается к выходу, как арранкар что-то говорит.

- А?– машинально переспрашивает она.

- Я говорю: почему ты силу скрываешь?

- Что за…- она прикусывает язык и бурчит,- Мне нельзя, могут засечь.

Гриммджо отмечает, что она разглядывает его, уже не смущаясь. Надо, пожалуй, опять пройтись без штанов, проверить ее выдержку. Тем более, при такой жаре это будет даже кстати.