Глава 3. Выхода нет. Мощенные, мокрые от дождя улицы освещает тусклый свет фонарей. Небо, затянутое тучами, готово вновь разразиться дождем. Кругом никого, лишь пустота и давящая на виски тишина. Гриммджо идет вперед, совершенно не разбирая дороги. А перед глазами все мелькает так, что трудно разглядеть: большой магазин, маленький сквер, дорога, затем узкий переулок старой стройки.
Ничего не происходит, он ничего не чувствует. Разве что злость. Отчаянную, безумную злость и гнев. Ему кажется, что все происходящее здесь бессмысленно. Гриммджо вне себя от злости. Он готов растерзать эту жалкую шинигами за те чувства, которые она заставила его испытывать. Раздражение, гнев, унижение.
Гриммджо замедляет шаг, за тучами на долю секунды мелькает луна, и блеклый свет освещает пустые дома, просачивается по узкому переулку, наконец, доходит до него. Свет - настоящий, такой, по сути, живой и теплый, по крайней мере, так он это ощущает. Для него это что-то новое: та луна, что в Уэко Мундо, никогда не придавала столько сил и не успокаивала до приятной дрожи во всем теле. И вот этот спасительный свет вновь исчезает за тучами.
Морось, что же, это было ожидаемо. Он так много времени провел в Лас Ночес, что дождь кажется ему чем-то нереальным. Гриммджо подставляет лицо, слизывая капли, стекавшие, точно слезы, по щекам. Поначалу это приносит настолько божественно приятные ощущения, что хочется поддаться истерическому смеху, что застрял в глотке, будто это поможет очиститься, освободить душу от гнетущей тяжести. Но спустя некоторое время влага на лице начинает раздражать. Становится до безумия противно, когда капли, подобно маленьким муравьям, щекочут лицо, заползают в уши и за воротник черной кофты, А непослушные пряди, и без того всегда лезшие в глаза, прилипают к коже.
Он резко взвинчивается и, подобно коту, стряхивает с себя воду. Запускает руки в волосы, убирая все пряди назад. Только сейчас он понимает, насколько они отросли, но глупые раздумья не к чему, ему нужно укрыться, но где - вот это вопрос времени.
- Какие у нас гости,- обладатель столь ехидного голоса скрывается в тенях домов, наверняка пользуясь этим.– Я не ожидал увидеть тебя, думал, что тебя давненько прибили…
Блондин, нелепо пошатнувшись, делает пару уверенных шагов вперед, пристально изучая Сексту.
- Ты не с нашего района, голубая кошатина,- сзади показалась чья-то невысокая тень,- вали нахрен отсюда, пока по кускам не унесли!– девчонка, чего бы Секста не сказал, не будь у той хвостиков и такого голоса, продвигается чуть дальше и вздымает подбородок вверх, видимо демонстрируя свое превосходство.
- Да пошли вы,- с усмешкой рычит Джегарджак.– Уроды.
- А ты все такой же импульсивный,- обреченно выдыхает блондин и достает катану из ножен.– Ничему тебя жизнь не учит.
- Ты так и не сказал мне, кто ты,- взгляд Гриммджо моментально меняется с безумно-бешенного на меланхоличный.
- Тебе это так интересно?– парень изогнул бровь, а после продолжил.– Тогда я буду твоим ночным кошмаром.
Гриммджо ехидно скалится и исчезает в сонидо. Блондин не успевает среагировать, уследить за арранкаром и попадается на его уловку. От удара Сексты тот оставляет на стене одного из дома значительную вмятину.
- Ахахаха, Шинджи – олух!– гогочет девчонка, всматриваясь в отметину на стене.
- Заткнись, Хиори!– вякает тот.– Я не ожидал такого от этого слабака!
- Кого ты слабаком назвал, сучара?– рычит Секста, испепеляя вайзарда ненавистным взглядом. Блондин же на это никак не реагирует, а продолжает отряхиваться от бетонной пыли.
- Тебя, конечно,- пожимает плечами он.– И сейчас я тебе это докажу.
Блондин бьет метко, быстро, не давая Гриммджо провести ответный удар. Джагерджак хрипит от злости, старается схватить, наконец, руку этого урода и запустить его в далекий счастливый полет. В итоге у него получается. Проходит буквально доля секунды, когда блондин понимает, что арранкар просек его уловки и сейчас продолжать пытаться втаптывать того в землю – не вариант.
На лице вайзарда появляется маска пустого, на что Секста только презрительно фыркает. Он уже знает, что можно от этого ожидать. Блондин проносится совсем рядом и получает удар прямо в живот, вернее, в желудок. Джегарджак довольно улыбается, ему приносит неимоверное удовольствие, когда другие страдают. Особенно от его же рук.
- Попался,- над ухом слышится ехидный смешок. Удар в бок, парирование. Еще раз - противник получает сильный пинок.
- Слишком медленно,- шепчет вайзард, и Гриммджо получает сильный удар в солнечное сплетение. Секста полетел прямо в асфальт. Дежавю. Пара секунд для прихода в сознание, пара секунд, чтобы подняться, секунда, чтобы вновь оказаться на земле.
- Ублюдок!– выкашливает Джагерджак, пытаясь высмотреть за всей этой мутью того паренька. В глазах вдруг резко темнеет, затылок обжигает волна боли.
Он делает глубокий вдох, но сердце продолжает биться с бешеной скоростью и его удары отдаются в ушах, как эхо шагов. Ему кажется, будто он вот-вот услышит звук, с которым кровь врывается в клапаны и глухое чавканье, когда клапаны сердца закрываются. Сердце стучит у него в голове, пульсирует где-то за глазами, заливая голову кровью, и все вокруг окрашивается в оттенки красного. Голос Гриммджо хрипнет от крика, и он глухо рычит, стараясь с воздухом вытолкнуть из себя боль. За болью уже не слышно ударов сердца, оно провалилось обратно в грудную клетку и больше не превращает кровь в пламя.
Голова трещит по швам. Разрывается на части. Гриммджо пытается удержать ее, прижав раскрытые ладони к вискам. Внутри будто что-то долбит по стенкам, рвет их и рвется наружу. Невыносимая боль и белые пятна перед глазами.
Жарко. Пот градом стекает по телу, заслоняя глаза так, что приходится постоянно убирать его со лба. Жарко, очень жарко, невыносимо жарко. До боли в груди. Тяжело дышать, так что Гриммджо делает это через раз. Темнота окружает его. И это сочетание с пылающим жаром угнетает разум, заставляя сердце замирать.
Он снова валяется перед врагом, находясь на грани потери сознания. И ничто не в силах помочь ни ему, ни его гордости, растоптанной в пух и прах. От собственной беспомощности мутится сознание, и из горла вырывается хохот. Холодный, бездушный, жестокий хохот.
- Он что, больной?– презрительно фыркает девочка, вскакивая на ноги.– Заканчивай с ним, только время зря тратишь.
- Без тебя знаю,- устало прикрывая глаза, отвечает вайзард.– Зануда.
- Кого ты занудой обозвал?!– блондинка тут же взвинчивается, стягивает с ноги сланец, и уже было начинает замахиваться на парня, чье лицо исказилось в гримасе ужаса, как реацу арранкара накрывает их двоих.
- Сдохните,- зрачки арранкара сузились, глаза заискрились бешенством, злобный оскал расползся по лицу. Сгусток реацу формируется возле руки, первый раз серо ему не помогло, может, получится в этот раз. Но нет, опять. Опять! Вайзард отражает серо и оно попадает в Гриммджо.
- Твою ж… мать,- хрипит Секста, пытаясь высмотреть внизу блондина. Один глаз закрылся, а второй находится на грани и уже не может четко рассмотреть даже близко стоящий дом. Джагерджак, пошатываясь, опирается о стену, ноги подкашиваются, сознание предательски мутится, во рту противный привкус крови и он в раздражении выплевывает ее, что не особо спасает.
Пантера… взять бы ее сейчас в руки и вонзить в живот этому странному типу с маской. Вот только он забыл ее в спешке, о чем сейчас яростно жалеет. Второй глаз закрывается, и он уже даже боли не чувствует, когда катана вайзарда вонзается ему в бок.
Скрежет каната, всполохи уже чужой реацу добавляются к знакомому фону.
- Закончил? А теперь слушай сюда, малыш...
Голос и эта интонация... такая протяжная на букве «а». Знакомая... на языке уже почти крутится имя ее обладателя, но ускользает, и Гриммджо морщится от боли. Джагерджак пытается открыть глаза, но вновь жмурится, мысленно определяя, что же за тварь такая защищает его и прижимает к себе, словно он настолько сейчас беспомощен.
- Я тебе не малыш. Тварь,- откашливается Секста.
Шинигами. Именно она сейчас держит его.
- А я тебе не тварь. Тварь…
- А это кто еще? – интересуется блондин и щурится, пытается высмотреть в темноте лицо той девушки, которая с таким рвением кинулась спасать арранкара.
У Гриммджо получается открыть глаза. Девчонка смотрит прямо на него, во взгляде нет ничего - презрения, жалости - ни-че-го. Она почему-то перестала раздражать. Его, наоборот, вдруг начинает забавлять эта ситуация. Гриммджо взглянул прямо ей в глаза, она же, в свою очередь, немигающим взглядом уставилась на него. Два хищника сошлись в немом поединке. И как знать, кто окажется сильнее. Джагерджак бросал ей вызов, будучи совершенно безоружным. Его глаза, словно насмехаясь над ней, говорили: «Попробуй только выкинуть хоть что-нибудь неподобающее, и я одолею тебя голыми руками». Конечно, он понимал, что вел себя чрезмерно самонадеянно в этой ситуации. Он не знал ее способностей, но, вероятно, зашкаливающий адреналин дал Сексте такой прилив сил, что казалось, он и впрямь способен на что угодно. Хотя все это только обманчивые ощущения.
Она вызывающе смотрит на него больше минуты. Что-то промелькнуло в ее глазах - то ли отблеск безумия, то ли искра превосходства. Арранкар чувствует, что она на грани, и продолжать изводить ее сейчас дурацкой бравадой действительно себе дороже.
Шинигами первая прекращает этот бессмысленный немой поединок, резко отвернувшись и уставившись в противоположную сторону. Пару секунд она внимательно изучает асфальт, местами проломленный и превращенный в мелкое крошево. Затем шепчет что-то совершенно непонятное, уставившись на вайзардов.
- Ну куда ты лезешь-то? А? Говно ты беспомощное?
Джегарджаку хочется пнуть ее, треснуть по лицу или же просто выломать ей хребет, ну, чтобы было меньше проблем. Вот только ног он своих не чувствует, да и девчонка, пожалуй, хорошая опора на данный момент. Только поэтому он продолжает изводить шинигами своим взглядом, надавливая на нее как духовно, так и физически.
- Что у вас тут происходит?– голос грубый, громкий.
- Ни с кем не перепутать,- бормочет девчонка, и арранкар видит на ее лице странную ухмылку. Она медленно поднимает голову, выставляя на свет свое лицо.– Ке-е-ен-сик, ты ли это?– издевательски протягивает она, на что только появившийся пепельноволосый парень оборачивается.
- Ассаи?– он явно удивлен, очень сильно удивлен, а шинигами высоко вздернув подбородок, криво усмехается, словно высмеивает. Гриммджо наблюдает за ней, ее глаза, полные агрессии, презрения и озорства, блестят в лунном свете. А в этой суматохе никто и не заметил, как рассеялись тучи.
- Давно не виделись…
Обстановка накаляется, напряжение достигает максимума.
- Ассаи?– переспрашивает пепельноволосый, нервно подергивая глазом.
- А-а-ассаи?– заикаясь, повторяет за ним блондин, часто-часто моргая.
- Барашка-тя-я-ян!
- О, Ками-сама, за что?– тихо бормочет темнокожий мужчина, прикрывая ладонью лицо.
Гриммджо все это начинает раздражать. Абсолютно все. И девчонка-шинигами и сборище непонятно кого и, боль во всем теле. В частности и то, что про него все забыли, словно он безобидный зверек.
- Неужели я настолько изменилась?– она говорит с издевкой и вызовом, словно наперед зная, что они ее не тронут по какой-нибудь идиотской причине. Но ведь не пытаются даже. Смотрят на нее, словно приведение увидели. Ах да, ведь точно.
При всех этих мыслях головная боль возвращается и снова начинает долбить по вискам с утроенной силой. Мысли Гриммджо начинают путаться, ускользая песком сквозь пальцы, распадаясь на ничего не значащие звуки и картинки, которые он никак не может собрать в единый узор. Будто кто-то неведомый наматывает его нервы на кулак, а после полоснул по ним бритвой, ржавой и тупой.
- Ты опять?– голос шинигами еле можно разобрать, словно сейчас он находился под водой.- Ты снова?– девчонка чуть наклоняется вперед, вероятно не выдерживая веса арранкара. Боль охватывает все тело, каждую клеточку его существа, натягивает каждый нерв, а после наступает ожидаемое Ничего. Вязкая пустота, которая все же спасает его от неимоверной боли.
***
- … настолько тупым!
Гриммджо не может понять, во сне звучат эти слова или наяву. Вязкая полудрема не отпускает, тело налилось свинцовой тяжестью и отказывается слушаться, а тут еще кто-то приподнимает его голову, хоть и бережно, однако в затылке тут же зашелся маленький молоточек боли.
- Пей,- мягко и строго требует голос.
Гриммджо чуть приоткрывает губы, уж слишком упорно кто-то сует ему в рот стакан с неизвестным, но вонючим содержимым. Обжигающая мятная жидкость льётся в рот, Джагерджак закашливается и тут же отворачивается.
- Какая дрянь!
- Под стать тебе,- совсем близко раздается насмешливый голос.
Свинцовая тяжесть медленно, но верно начинает отступать, давая возможность разлепить веки. Шинигами сидит напротив со стаканом мутно-зеленой жидкости и угрюмо смотрит ему в глаза. Снова.
- Я же говорил – не беда. Мозгов-то у него нет, повредить толком нечего.
- Рюджи!– раздраженно говорит шинигами, кинув злой взгляд в сторону еще одного блондина. Он же, раскинув ладони в стороны, невинно улыбается, прикрывая ядовито-голубые глаза.
- Молчу-молчу,- елейно отзывается он.
Девушка устало вздыхает и поворачивается к арранкару, ожидая любые выпады с его стороны, но вопреки всем ожиданиям, он даже не обращает на них внимания. Джагерджак лежит почти неподвижно, сотрясая повисшую тишину сопением разбитого носа. И непонятно, то ли он пытается прийти в себя, то ли он чувствует себя настолько отвратно.
Пару минут он продолжает так лежать, а шинигами терпеливо ждет, пока Секста сможет связать хоть пару предложений. А он же изучает потолок темной комнаты, которая освещается лишь слабым лунным светом. Но край его глаза в темноте выхватывает локон светлых волос, вынуждая повернуть голову.
- Как самочувствие? Жарко?– говорит спокойно, без колкостей и насмешек, но это совершенно не мешает схватить ее за горло.- Отпусти,- шипит она сквозь зубы, явно пытаясь не сказать чего-то лишнего, не сорвать почти установившуюся спокойную обстановку.
- Зачем ты все это делаешь?– Джагерджак крепче сжимает ее горло, ожидая чего угодно, только не равнодушного взгляда и молчания в ответ.– Отвечай!
- Ну, уж не по доброте душевной,- хмыкает она, как-то гадливо ухмыльнувшись. Рука расслабляется, давая шинигами вновь вздохнуть полной грудью. Он смотрит на нее, почти не моргая, вновь возобновляя эту немую дуэль.– Как самочувствие?– она поднимается и усаживается на край дивана.
- Засунь свою жалость себе в задницу и катись к чертям, шинигами,- фыркает Гриммджо и пытается встать, как тут же оказывается придавленным к дивану.– Ты че творишь?!- девчонка нависает над ним и что есть силы надавливает руками на плечи, тем самым впечатывая арранкара в мягкую поверхность и заставляя того шипеть от боли. Не то чтобы она была настолько сильной, совсем нет, просто от давления раны начинают ныть.
- Хватит так орать,- сквозь зубы цедит она, насупившись, словно воробей. Джагерджак обхватывает ее предплечья, стараясь тем самым спихнуть шинигами с себя. Она же, сверкая глазами, как можно сильнее стискивает трепыхающееся тело.– Предлагаю небольшой уговор,- Секста скептически фыркает, и чуть склонив голову в бок, ослабляет свою хватку.
- Что взбрело тебе в голову, женщина?– горячее дыхание шинигами касается кожи арранкара, и он чувствует, как давление начинает спадать.
- Я изначально была против этого, но так уж получилось,- она тяжело вздыхает, прикрывая глаза.– Мне абсолютно плевать на твою гордость и твое мнение…- выдерживает паузу, затем, усмехнувшись, добавляет.- Как и тебе на мое. В этом мы солидарны.
Гриммджо продолжает заинтересованно смотреть на нее сквозь хитрый прищур, разглядывая в темноте очертания ее лица.
- Нам, конечно, проще перегрызть друг другу глотки,- продолжает она без толики веселья.– Но лучше перетерпеть друг друга хотя бы ночь. Я привожу тебя и твое искалеченное тело в порядок, при этом ты молчишь и не выеживаешься, а завтра идешь, куда захочешь,– открывает глаза, смотрит угрюмо, ожидая его ответа.
***
- Лежи и не рыпайся!– огрызается она, но Гримма это все равно не останавливает. Шинигами прикладывает мокрую тряпку к порезу на щеке, а он же уворачивается и рычит по-звериному, боли не терпит. Раны нужно обработать, а он, зараза, не дается. Одним резким движением девчонки Джегарджак оказывается в сидячем положении, от чего в глазах снова все плыть начинает и боль резкая, ноющая, бьёт по вискам.
- Сука, ты охренела?
- Это ты охренел,- она разматывает бинт и технично начинает перевязывать израненный торс, обхватывая грудь и плечо. Джагерджак дергается от резкой боли в боку и с забавой наблюдает за испуганной неожиданностью шинигами.
Гриммджо всматривается в ее глаза - не серые, с примесью еще чего-то, и ощущение, что серебром отдают. А взгляд безумный, злой и с толикой превосходства, но в этот момент по-странному серьезный. Он ее знает всего несколько часов, да что там, не знает-то толком. Так, пара гневных слов и издевательств. Он и имени ее не помнит.
Теперь смотрит еще с безумной, искривленной усмешкой, преисполненной легкой гадливости и какого-то любопытства, что же предпримет «нокаутированная» жертва? Гриммджо понимает, что от него ожидается. Гнев, непокорность, ему свойственные. Но ему сейчас просто не хочется руки марать.
- Аккуратней!– фыркает парень, когда ее рука неосторожным движением задевает больной бок.
- А ты сиди смирно и не дергайся,- шипит и туго затягивает бинты, специально ведь. Назло.
Проходит не так много времени, когда Гриммджо вновь оказывается лежачим на диване, только в более удобной позе.
- Ей, шинигами, назови мне свое имя,- она не реагирует на его слова, продолжает заниматься своим делом. Из коробочки достает ампулу, ломает горлышко.– Шинигами,- требовательней и громче произносит он, но она продолжает его игнорировать, набирая в шприц содержимое ампулы.
- Не двигайся или больнее в несколько раз будет,- Джегарджак следит за ее движениями, как она осторожно вводит шприц под кожу, и чувствует, как обжигающая жидкость разливается по венам, сейчас больше успокаивая, чем раздражая.
- Что это?
- Слабительное,- усмехнувшись, говорит она, ломая горлышко другой ампуле и краем глаза наблюдая, как в недоумении расширяются глаза арранкара.– Шутка, обезболивающее,– снова тонкая иголка плавно входит под кожу, но он уже ничего не чувствует. Ни обжигающей жидкости по венам, ни своего тела.
- Ты мне скажешь свое имя или нет?– более спокойным тоном спрашивает Джегарджак.
- Ну вот зачем оно тебе? Ты на утро его даже не вспомнишь,- усмехается как-то грустно, запуская руку в светлую копну волос и назад убирая. Арранкар хватает ее запястье и сжимает сильно, так, что она почти всхлипывает.
- Имя. Мне. Свое. Назови,- Гриммджо забавляет, как она пугается. Сначала дергается, затем глазенки свои широко распахивает и моргает часто-часто, хмурясь сильно.
- Калипсо Ассаи, доволен?- а руку свою даже отдернуть не пытается. Джегарджак чувствует, как веки начинают закрываться, а мысли снова улетают куда-то далеко. Криво усмехается, и, закрывая глаза продолжает:
- Что б тебе всю жизнь говно жрать, Ассаи.
- Тебе того же,- добавляет она, сухо улыбнувшись и отдергивая свою руку. Джагерджак уснул, завтра она от него избавится, как же. Закидывает голову назад, ладонями закрывая глаза и сползает на пол. Тяжело дыша, достает с дивана подушку, укладывает на колени и, падая в нее лицом, начинает кричать.
- Ну как, полегчало?– теплая рука ложится на ее голову и начинает поглаживать. Она резко стихает и бормочет что-то, а подушка все заглушает. Поднимает голову и смотрит в хитрые голубые глаза.
- Только не бей меня, ладно? Глава 4. Если не брать во внимание. Flashback
Соперничество между молодыми бойцами – вечная тема в отряде. Я тоже не могу не возрадоваться неудаче ближнего своего: Сой Фонг промахнулась, гип-гип-ура, гиены хохочут. Хотя мое положение привилегированное, и мне не приходится сражаться за место в отряде; я ищейка, нахожусь под покровительством капитана, выше всех остальных и, в то же время, в стороне, ибо не кулаками заслужила свой статус, и лучше лишний раз не высовываться.
Поэтому я с быстрой ходьбы перехожу на бег, следуя за запахом страха и отчаяния, источаемого нашей жертвой. Во мне пробуждается охотничий азарт, и горло щекочет глухое рычание. Сой Фонг и Кискэ тяжело топочут где-то позади, но я значительно быстрее, им меня не догнать, как бы они ни старались.
End Flashback
***
Боль во всем теле, пульсирующая, саднящая - первое, что встречает Гриммджо, стоило ему открыть глаза. Джегарджак застонал, чувствуя себя так, будто его голова является воздушным шариком, пронзаемым иголками с завидной периодичностью. Удивительным было лишь то, что шарик до сих пор не лопнул, а стойко выдерживает удары. Впрочем, сейчас он уже жалел о том, что разлепил тяжелые веки, вырвавшись из объятий беспокойного сна.
С левой стороны в глаз настойчиво светит солнце, и Джегарджак, зло фыркнув, пытается подняться. На этот раз боли в теле не чувствует, но голова гудит нещадно, и он, глухо рыча, прижимает ладонь к виску.
- Шинигами… - зло хрипит он, поворачивая голову. На полу, возле самого дивана, спит Ассаи, свернувшись чуть ли не клубком, и он презрительно ухмыляется.
"Молодец, хорошая псина, взять косточку".
Он уже был готов наступить на нее или пробудить каким-нибудь изощренным способом, чтобы она шипела от ярости и смотрела на него злым взглядом загонного зверя, вот только аромат, доносящийся непонятно откуда, уже успел заполнить всю комнату и теперь кружит Гриммджо голову. Только сейчас до него доходит, что в последний раз ел он… явно очень давно, потому что так жадно втягивать в себя запах человеческой еды ненормально, хотя раньше эта потребность его организма выполнялась по первому его требованию. Сколько лет уже прошло?...
Гриммджо встает с дивана, все так же придерживая руку у виска, словно помогает, направляется в замеченный случайно дверной проем, из которого и доносится этот манящий запах еды. Джагерджак ступает за порог, и ему представляется маленькая, тесная, светлая кухня, в которую солнечный свет почти не попадает из-за задернутой шторы. Довольно манящая обстановка, которая раньше бы обещала желудку Гриммджо удовлетворить все его прихоти. Сейчас же он руководствуется лишь любопытством.
Решив уже, что, пока шинигами крепко спит, можно смотаться без лишнего шума и трепли нервов, что, к слову, его вполне устраивает, Джагерджак разворачивается к выходу, но, остановившись, осознает, какой же он все-таки идиот.
- Ку-ку,- наигранно, приторно, омерзительно.
- Ты…- хрипло протягивает арранкар, сжимая кулаки до побелевших костяшек и выступивших на руке вен.
- Я же говорил: не беда. Мозгов-то у него нет, повредить толком нечего.
- Ну, вроде я,- издевательски отвечает парень, стоящий у плиты, улыбаясь до омерзения широко, как та сволочь Ичимару, и скрещивает руки на груди. А потом его словно что-то ударяет, и он, вздернув руки вверх, произносит.- Ну что же ты, не стой столбом,- и лицо у него такое забульдыжно-актерское, что становится вдвойне отвратно.– А я, смотри, уже сколько наготовил. Ты садись-садись, а я тебе чего-нибудь вкусненького подкину,- суетясь, ставит тарелку на стол, голову наклоняет, и глаза его скрываются за светлой челкой, а потом, улыбка, та омерзительная улыбка, расползается по его морде.– Или на это только собаки ведутся?
Наплевать.
Как это там говорят? Когда в жизни все идет под откос, главное — относиться к этому проще.
Поэтому... наплевать. Почему-то желание проверить, а есть ли у этого гаденыша мозги, пересиливает. Была бы Пантера - не было бы этой скотины тут, были бы только ее ошметки, органы и кровь на светлой мебели.
Гриммджо думает, что он - весь он, целиком и полностью - смешон. Не сейчас и ни в какой-то определенный отрезок времени, а в принципе, в общем, он, этот тип, абсолютно и бесповоротно смешон. А потом презрительно морщится от нахлынувших мыслей и криво усмехается.
Кулак Гриммджо врезается в нос сволочи, и из него живописно брызжет кровь.
- Ублюдок,- роняет Джагерджак, обнажая зубы в презрительной ухмылке.
- Хах,- блондин отшатывается назад и опирается руками о стол, нависая над ним. Улыбка не сходит, а кровь все капает и капает из разбитого носа на белую тарелку, оглушая тишину.– Тебе не хватило мозгов, чтобы послать меня? Сударь, да вы бестолочь.
- Вот вы же идиоты, да?– голос шинигами заставляет Гриммджо недовольно фыркнуть и обернуться назад для какой-нибудь дебильной цели, а, может, и не дебильной, треснуть по морде этой сволочи тоже можно. Заслуженно будет.
Ассаи прислоняется спиной к холодной стене, морща нос и скрестив руки на груди. У неё болит спина, замерзли руки, и в бок упирается гребанный кувшин, от которого отойти ей просто-напросто лень. У нее на лице запекшаяся кровь, явно чужая, взлохмаченные волосы, видно, спросонья, и сонно-серьезный взгляд.
- Липсо, ты встала… а я тут тебе… завтрак приготовил,- блондин мгновенно оживает, только выглядит слишком рассеянным, и тарелка у него чуть не выпадает из рук. Гриммджо подмечает, что он выглядит как нашкодивший где-то ребенок, и ему становится смешно. Жалкий, никчемный урод.
- Ками-сама, какие же придурки,- Ассаи поднимает глаза на потолок и, увидев там муху, бесшумно пытается загипнотизировать насекомое, чтобы оно или улетело, или, обессиленное, сдохло. Чтобы кто-нибудь уже, наконец, просто сдох и оставил ее в покое.
Джагерджак считает, что эта шинигами - Калипсо да? вроде так ее зовут - не похожа на ту, которая была вчера или, скажем, два месяца назад, когда он впервые ее увидел. А, может, все же кажется?
- Перестань на меня так смотреть, падла. Я тебе не экспонат в Лувре, во мне нет ни загадочной улыбки, ни тщедушия в глазах. Я как современное искусство, во мне одно убогое дерьмо,- у Гриммджо нервы натянуты и хрустят пальцы. Ассаи - это чувство, равное привычке, вызывающее зависимость и неприятие. Отвратительное чувство, стоит заменить – грязное. Но, черт его дери, привычке перечить трудно, а кого-то раздражать, усугубляя ситуацию еще сильнее, у нее отлично получается.
- Я же убью тебя, шавка,- Джагерджак ухмыляется.
- Я повторюсь, в очередь,- Ассаи хитро и гадко осклабилась, украдкой кинув взгляд на парня.– Вот, за ним будешь,- тот же, в свою очередь, улыбнулся не менее гадко и паршиво или, может быть, фальшиво.
- Липсо, ну как ты…
- Рюдж,- грубо перебивает.
- Да, Липсо?– говорит он без толики старой ухмылки.
- Заткнись. Просто заткнись,- слова шинигами начинают пропадать и растворяться где-то в воздухе. Ими пропитывается кислород и Джегарджак вдыхает его, чувствуя, как дурнота накатывает волнами и его начинает бросать то в жар, то в холод. Горло стискивает невыносимая иссушающая жажда, под веки словно раскаленного песка насыпали.
"Это еще с какого?”– спрашивает он сам себя и ощущает любопытные взгляды. Затаив дыхание, он нащупывает рукой край стола, облокачивается на руку и сквозь ресницы разглядывает смутно знакомого светловолосого парня. Становится все хуже и хуже. И тут до Гриммджо доходит. Резко подняв веки, он пытается смерить стоящую рядом шинигами ироничным взглядом.
- Нравлюсь?
"Черт, не голос, а какое-то карканье."
- Скорее, наоборот. Побледнел ты как-то быстро, вот я и подумала… - Гримм в это время садится на стоящий рядом стул, а перед глазами все плывет.
- Не дождетесь,- Джагерджак открывает глаза и замечает, что на столе уже стоят пара тарелок с чем-то и – слава меносу! – кувшин. Он, кое-как дотянувшись до него, заглядывает и чуть не стонет от досады. Сок. Будь он и впрямь таким вот ублюдком, это оказалось бы очень кстати, но сейчас… Убил бы за глоток воды. Секста с трудом поднимается, немного постояв, пережидает головокружение и, подняв голову, двигается к выходу. Где собирается искать воду, он не задумывался. Просить у этой дуры и ее дружка подхалима было слишком для гордого арранкара.
- Куда пошел?– девчонка не шелохнулась, и он, проходя мимо нее, специально задевает Ассаи плечом, чтобы она желательно упала и разбила себе голову о косяк, например. Тем самым избавив Гриммджо от нее самой. Но этой заразе, в общем-то, плевать.
- На водопой,- ухмыляется Гриммджо, изо всех сил стараясь не шататься.
Шинигами, помедлив, шагает к раковине и набирает в странное подобие кувшина воды.
- Держи,- от кувшина веет прохладой и капли, стекающие по белому фарфору, соблазнительно поблескивают. Следовало бы послать ее куда подальше, но вода была так близко. Гримм, выхватив кувшин, пьет жадными глотками, ощущая, как прохладные струйки стекают по шее и ниже. Пришлось по ощущениям найти стул и плюхнуться на него, куда лучше, чем на пол. Живительная прохлада растекается по организму, заглушая лихорадочный жар, и туман в мозгу слегка рассеивается. После кувшин, в котором, по расчету Гриммджо, еще оставалась вода на один-два раза, был с грохотом поставлен на стол.
Девчонка что-то сказала. Плевать на нее. Он вновь прикладывается к кувшину – уже неторопливо, смакуя каждый глоток. Краем глаза наблюдая за шинигами: чертова девка разглядывает его как диковинного зверя, но при этом Гримм чувствует – не боится. И чего пялиться?
Жажда окончательно отступает, но дурнота и озноб возвращаются. Джагерджак приваливается к деревянной и неудобной спинке стула, ощущая смутное раздражение от того, что сидит тут практически беспомощный и его лопатки больно касаются жесткой поверхности. А над ним еще возвышаются эти двое. Ассаи словно угадывает его мысли и, ногой отодвинув небольшой пуфик, стоявший у стены, садится на него, вытягивая свои ноги. Но это почему-то злит его еще больше.
- Что ты мне подсунула, сучка?
- Если бы я знала,- ухмыляется она и встает, засовывая руки в карманы джинсов.– Штука, говорят, хорошая и что никто не умирал… Вероятно, от того, что еще не на ком не проверяли,- у Гриммджо зубы стиснуты, и его пересиливает великое желание кинуть ей в морду что-нибудь потяжелее. Чтобы не улыбалась, чтобы заткнулась, паршивая шинигамская шавка.
- Идиоты,- выдавливает из себя арранкар, делая очередной глоток.
Ассаи, если честно, ни черта не понимает. Да это и не важно. Ей просто кажется, что из-за этих самых идиотов арранкар сидит здесь, а не рвет на себе волосы и не посыпает голову пеплом, получая пиздюли от внезапно нагрянувшего Готея.
Да и от самого Готея она далека. У нее нет какого-то звания, о котором все говорят с придыханием и будто бы с большой буквы. У нее нет стремлений и какой-то невъебенно крутой цели, за которую стоило бы рвать жопу. Ассаи просто хочет спокойно жить себе в радость. А не в радость Готею.
И, наверное, надо убираться к херам из этого гребанного дома, свалить отсюда, убежать, но она почему-то не может. Хотя, какое тут "почему-то”. Она ведь просто ждет двух кретинов, которые сейчас как раз огребают пиздюлей, пока Ассаи находится здесь, в этой квартире, теперь отчаянно пропахшей непонятной бездыханностью и арранкаром, причем не только его реацу, но еще потом и кровью. Потому что за Джагерджака отвечает Ассаи. И за Ассаи отвечает сама Ассаи.
- Слушай, мы вроде как вчера договорились,- начинает она, подходя к Джагерджаку.
- А я не помню,- ухмыляется он. Дурноты больше не ощущает, словно открылось второе дыхание.
- Мнение, предполагаемый выбор,- говорит шинигами, поджимая губы и качая головой, всем видом давая понять, что она над чем-то насмехается.- Гордыня… Да какая, на хрен, разница? Все ведь в одном дерьме,- выпаливает она, и арранкар резко встает. Ассаи подмечает, небрежно подняв одну бровь вверх, что она едва доходит ему до подбородка, а ключицы у него, кстати, ничего.
- И откуда ты такая вылезла?
"Залезь обратно".
А она молчит. Глубоко, вдумчиво молчит.
- Не боишься?– Ассаи сглатывает, но подняв голову, даже не моргнула.
- А чего бояться? Тебя?- морщится. Едкий запах злости, гнева вперемешку с превосходством, заполняет легкие, заставляя шинигами давиться этим ядом.
- Ненавижу повторяться, но я ведь могу убить тебя, дрянь,- улыбается, обнажая крупные верхние зубы до десен, по-волчьи скалясь. Демонстрируя свое превосходство. Джагерджак уже давно заметил, что Ассаи скупа на жесты и мимику. Ее не смущает молчание в ответ. Один и тот же колючий взгляд, глаза в глаза.– Ничтожество.
- Ублюдок.
- Мразь.
"Кто кого?"– Рюджи смотрит на них со стороны, наблюдает, как поочередно открываются их рты, как летят одиночные оскорбления, как дергаются жилки на шее от напряжения, а ноздри трепещут от злости и неприязни.
"Не хорошо закончится…"
Он пытается сделать шаг к ним, сказать что-нибудь, чтобы успокоились и не совершали ничего опрометчивого. Глаза ошарашено распахиваются от понимания того, что он не в силах ни языком пошевелить, ни, тем более, телом. Его словно приковало в попытках дернуться, шею сдавливает что-то холодное, тяжелое, давит на кадык, грозясь сломать шею, если пошевелится хоть еще один раз. "Лип-со,- вымученно думает он, замечая, что девушка украдкой посмотрела на него.- Он же тебя… действительно убьет, глупая".
- А ты всего лишь…
"Чего он” Джагерджак так и недослушивает. Шинигами пытается увернуться от удара кулаком прямо в челюсть, но, к сожалению, а может и к счастью, Гриммджо попадает точно в цель. Девушка отшатывается назад, но после уверенно выпрямляется, демонстрируя окровавленные зубы в ухмылке и утирая тыльной стороной ладони кровяную дорожку с подбородка.
- Как нехорошо,- говорит она. Гримм хватает ее за горло, приподнимая над полом так, что она топчется на носочках.
- По сравнению с тем, что я хочу с тобой сделать, удар в челюсть – это не зло,- шипит арранкар, тряся ее, словно нагадившего щенка.– Жалкое отродье…- Ассаи плюет ему в лицо, чувствуя, как ненависть в нем закипает, реацу становится все сильнее, ощутимее. Но что это? Внезапно набирает свой предел? Так быстро? А это, собственно, не важно.
Ассаи ударяет Гриммджо по лицу и хватает его за шею, тем самым потянув за собой. Они начинают кататься по полу, отчаянно молотя друг друга кулаками, куда могут попасть. Лицо Джагерджака отражает ненависть и ярость, и он бьет все сильнее, ухмыляясь, а шинигами не отстает, добавляя еще и ногами.
Хочется кровью смыть эту самонадеянную и циничную маску с ее лица, поэтому Гриммджо в очередной раз бьет ей прямо в нос, когда Ассаи резко сбрасывает его с себя и вскакивает на ноги. Секста переваливается с живота на спину и пытается подняться, но сил почему-то не хватает, и с силой толкает ее ногой куда-то в район коленки или, может быть ниже: бьет наугад, и Ассаи падает прямо на него, подбородком ударяясь о щеку Джагерджака. Арранкар сдавленно хрипит, яростно жалея, что он это сделал. Калипсо пытается поднять голову, но ее жутко трясет, и она со злобы дергается, ударяя Гримма со всей силы коленкой в бок.
- Су-у-у-ка,- в глазах темнеет от нахлынувшей боли, а потом все резко заканчивается. Остается только рваное и сбивчивое дыхание. Но Гриммджо быстро поднимается и хрипит, прижав руку к животу от резкой боли. Ассаи покачнулась, сплевывая кровь на светлый паркет и не сводя взгляда с Гриммджо.
- Ты имбицил, идиот поганый. Козел вонючий. Сволочь позорная, трус недоделанный. Арранкарская экс-подстилка…- говорит шинигами, пытаясь доползти до холодной стены и прислониться к ней спиной и затылком, приводя мысли в порядок.
Джагерджак начинает смеяться. Внезапно и громко хохоча, надрываясь и опрокидывая голову назад. У Ассаи что-то дергается в груди, и она почти не дышит, стараясь не привлекать к себе внимания. Он смеется как сумасшедший, как обезумевший, и Калипсо почему-то становится не по себе.
"Это не страх,– думает Рюджи, глядя на блондинку.– Это – любопытство".
- Девка, а ты знаешь,- начинает, наконец, парень, когда приступ истерики заканчивается.– Почему я еще не убил тебя, когда мог?– Джагерджак, в общем-то, никогда и никому не позволял себя жалеть. В том числе оберегать, спасать и так далее и тому подобное, а это происходило не один раз за последнее время. Гриммджо, кинув в сторону шинигами диковатый взгляд улыбается и сверкая до неприличия яркими голубыми глазами, поясняет.– Плата за долг.
- Долг?– девушку пересиливает желание убраться отсюда. Принять ванну и завалится в уютную, мягкую, удобную постельку. Да и вообще, посвятить кровати жизнь. Но сейчас она сидит тут, на выпачканном кровью полу собственной кухни, вынужденная слушать речь арранкара, который еще не раз заедет ей в челюсть, а она ему сломает нос.
- Какой бы мерзкой ты не была, ты…- замолкает на полуслове.
- Спасла тебя,- фыркает она, продолжая буквально наматывать кровь из носа на собственные руки, которая не собирается останавливаться.
- Это я тебя спас,- выдает он и, найдя в себе достаточно сил, встает.
- Рюдж, проводи нашего Гостя,- последнее слово она выделяет.– В ванную, а то я сейчас задохнусь от этого омерзительного запаха. И да, будь с ним вежлив.
У Рюджи со лба стекает капля пота, и он выходит из своей каталепсии.
- Простите меня за мою грубость, дорогой Гость, прошу, пойдемте за мной,- парень улыбается через силу, сдерживая порывы гнева, указывает на выход в другую комнату рукой, и Гримм, шатаясь, выходит в гостиную, откуда ранее и пришел.
- Липсо, за твой поступок,- Рюджи поджимает губы, смотря на Ассаи укоризненно, но, в то же время с заботой.– Глупая ты,- после этих слов он выходит из кухни, оставляя девушку одну.
***
- Спать будешь на чердаке,- Гримм едва успевает воспринимать полученную информацию. Голова гудит нещадно, его трясет, и вообще происходит непонятно что. Квартирка маленькая, но довольно приличная. Покинув гостиную, попадают в маленький, темный коридор, затем что-то щелкает, и Джагерджак щурится от света.– Тут ванная, надеюсь, трудностей не возникнет.
Гриммджо еще хватает сил проводить его насмешливым взглядом. Захлопнув седзи, он трясущимися руками открывает кран, и, только поплескав водой в лицо, смог отлепиться от раковины. Теперь его бьет озноб. Вода. Много-много горячей воды – вот, что сейчас нужно. Сдирая с себя порванные и грязные джинсы, он шагает под теплый, почти горячий душ, не способный выгнать внутренний холод. Стуча зубами, Гриммджо заворачивается в какую-то простынь, предоставляя свои штаны заботам шинигами.
Выйдя в коридор, заметил, что напротив есть еще одна дверь, но проверять, что за ней, сейчас не хотелось, да и силы явно подводили. Лестница, ведущая на чердак, оказалась довольно близко, стоило повернуть голову налево. Н-да, плохи дела. Кое-как подтягиваясь по перилам, он залезает наверх. Обнаружил огромное темное пространство, горы хлама.
- Дерьмо,- звук собственного голоса казался неуместным в ватной тишине. Но из-за недостаточного количества сил и жуткой головной боли для себя решил, что и это, в принципе, пока сойдет. Конечно, он тут же и споткнулся о какой-то сундук и со вкусом выругался. Гриммджо шагает к единственному источнику света – окну.
- Пока живой,- бормочет он. А потом разглядывает импровизированную постель в самом углу. Кажется, его вырубило еще до того, как он до нее добрался.
***
- Вот Липсо, зачем ты его на драку спровоцировала?– Ассаи морщится и фыркает, когда Рюджи в очередной раз проводит по царапине на лбу пропитанной какой-то вонючей дрянью тряпкой.
- Я-то тут причем?– хмурится, отталкивая руку парня от своего лица.– Он, между прочим, первый начал.
- Ками-сама, Липсо,- улыбается он, начиная глухо смеется.
- Рюджи, что ты, блять, делаешь?!
Flashback
- Что б он сдох,- фыркает Ассаи.
- Ты слишком жестока и ведешь себя, как сволочь,- добродушно отзывается Рюджи, садясь напротив девушки и обхватывая двумя руками ее скулы.
- Заткнись. Не видишь, в каком я состоянии? А этот кретин еще поплатится, что испоганил мой паркет. Завтра очнется, суну его Шляпнику.
- Липсо, ты…
- Да-да, знаю, бездушная сволочь, я в курсе. А теперь оставь меня в покое. Я хочу тупо загнуться и сдохнуть. И тебе с братьями, Шляпнику и чертовому арранкару в радость. Доволен?– блондин тепло улыбается и поглаживает большим пальцем щеку шинигами. Она заметно расслабляется: конечно же, эта хитрющая сволочь давно выучила ее слабые места.
- Делай, что хочешь. Твоя жизнь – твои правила,- затихает, а потом зловеще улыбается и бурчит себе под нос.– Но это не значит, что лезть не буду.
- Вот и отлично. Где там этот пузырек?– Калипсо убирает с лица чужие руки и, чуть наклонившись, достает из кармана черной, испачканной чужой кровью ветровки, пузырек с мутно-зеленым содержимым.
- Ящерка, а что нам за хрень дали?– спрашивает она, устраиваясь поудобнее.
- О, ну да. Оригинально спрашивать тогда, когда ты полфлакона влила в арранкара,- парень как-то виновато улыбается.
- Ну, я не думаю, что Шляпник может отравить то, что ему еще нужно.
- Расслабься. Это хорошая штука. Вылечивает все, что может, и, что не может, тоже. Вплоть до затяжных болезней. Таких как шрамы, вывихи, переломы и прочее. Экспериментальй вариант, сейчас как раз крыски нужны.
- Охренеть.
- Да ладно, дорогая. Никто еще не умирал,- за словами следует приглушенный смешок.
- Да я не об этом. Это значит, что у него эти уродливые шрамы тоже затянутся?
- Эээ… В последнее время, ты, моя дорогая, стала слишком много упоминать чертова арранкара. Не к добру. И да. Шрамы затянутся.
- Рюджи, ты чешуйчатая сволочь,- усмехается она и оказывается в теплых объятиях блондина.– Я к тому, что может мне…
- Спи давай. Завтра тяжелый день.
- Не хочу,- бормочет девушка, уткнувшись носом в плечо Рюджи.
- Опять тот сон, да?– понимающим тоном, интересуется тот, приглаживая светлые пряди.
- Только теперь вместо него… а, не важно. Ммм, а ты можешь явиться к Кискэ и напугать его хорошенько?– зевает Ассаи, чувствуя, как по ее коже медленно растекается приятное тепло. Веки тяжелеют и устало закрываются.
- Нет, я плод твоего сознания, а не его. Так что спи давай, а то напою снотворным и заставлю еще много-много чего лечебного съесть.
Девушка еще раз зевает, удобнее устраиваясь на ключицах Рюджи и шепчет:
- Все-таки я рада, что ты рядом, Рюдж. И братья тоже. Хорошо, что теперь не в виде плода моего больного сознания.
Она еще долго слышит сдавленный тихий смех, прежде чем окунуться в объятья мягкого сна, приносящего лишь боль и страдания.
End Flashback
- Все-все, вали к арранкару, проверь, как он там.
***
На этот раз пробуждение оказалось быстрым, но довольно мучительным. Гриммджо приподнимается, ощущая невыносимую жажду. Уже было хотел выругаться, но понимание того, что он тут не один и на него кто-то смотрит, отвлекло от этой затеи.
- Что ты тут забыл?– хрипит Джагерджак, подползая к кровати.
- Да ты тут просто плашмя лежал, и я подумал…
- Значит, ты забежал проверить, не доставил ли я вам нечаянной радости безвременной кончиной?– Гриммджо, плюхаясь на кровать, беззвучно застонал. Похоже, полноценного отдыха не получится, в комплект входит любознательный сопляк. И чего ему не хватает? Ладно, не до него сейчас. Джагерджак кое-как поднимается и, видя кувшин, хватает его, вновь начиная жадно глотать содержимое. Когда же он, наконец, отрывается от кувшина, то понимает, что простыня сползла на пол, а блондин, улыбаясь, смотрит в стену.
- Правильно, стриптиз за отдельную плату,- бормочет Гриммджо и нагибается за простыней. А потом вдруг представил, как выглядит со стороны, голый и с кувшином. "Водолей херов, хоть в фонтан ставь",- и усмехается.
– Тебе… что-нибудь нужно?– интересуется Рюджи совершенно внезапно, вопросительно поднимая правую тонкую бровь.
Гриммджо закатывает глаза. "Ну какое удивительное радушие, охренеть".
- Минет и чашечку кофе, пожалуйста,- вежливо просит он. Парень пожимает плечами и, тяжело вздыхая, шагает вперед.
- Тебе плохо?– несмотря ни на что, этот сопляк продолжает улыбаться. Истинный гаденыш.
- О,- Гриммджо вновь глотает из кувшина и тут же жалеет об этом: вода немедленно просится обратно.- А ты, никак, заботишься о моем здоровье? Похвальное... добросердечие,- тошнота усиливается, во рту появляется вкус затхлого кофе. Очень знакомый вкус.
- Ну ты же наш гость,- ядовито напоминает тот.- Так что это...
- Не твое дело.
- Очень даже мое. Вдруг ты заразный?– парень щурится.
- Чтоб тебя…- Джегарджак осекся. Сил на пререкания не осталось. Их вообще ни на что не осталось. Он сполз на спину и закрыл глаза.
- Тонизирующее.
- В смысле?
- Передозировка. Или некачественное попалось. Отравление. Та штука, которую тебе вчера Липсо влила. И еще куча побоев, к тому же,- Рюджи продолжает стоять, и уходить явно не собирается. Арранкар, немного поразмыслив, как будет отрывать всем им поочередно головы, открывает один глаз.
- Собрался охранять мой сон?
- Что?
- Я говорю: хорош пялиться, здесь тебе не цирк. Проваливай. Иди лучше со своей ненаглядной пыль сдувай,- Гримм еще раз обводит взглядом свое убежище. Пожалуй, можно и задержаться. Главное, чтобы никто не попадался на глаза. Особенно шинигами. От долга он, конечно, никуда не денется, но челюсть у нее не казенная.
Блондин в очередной раз смерил его изучающим взглядом и вдруг выдал:
- А я смотрю, тебе тут понравилось…
"Кажется, глюки добрались и до меня",- думает Гримм. Он моргает, но мальчишка никуда не делся — продолжает рассматривать его с интересом исследователя. Зато возвращается ледяной озноб, тело становится каким-то безвольным, не своим. Плохо. Он рухнул на подушки и, сглотнув тошнотворную горечь, повторяет:
- Проваливай... тебе говорят.
- Это мой дом, куда хочу, туда и хожу,- судя по голосу, сопляк наконец-то разозлился. Но Джагерджаку уже все равно. Закрывая глаза, поплотнее закутался в ставшую почти родной простыню. Выпитая вода разлилась внутри вязкой холодной топью, в которую стремительно погружалось его сознание. Мозг вновь заволокло серой пеленой.
- Хрен с тобой,- бормочет он.- Сиди. Буду блевать - переверни набок...
И тут же вырубается.
Гримм продремал весь день. Он не сильно удивился, когда, вернувшись из ванны, обнаружил свежие простыни. А над принесенным ужином – чашкой кофе – не сдержавшись, рассмеялся в голос.
|
